Где-то между Джармушем, Бессоном и Вендерсом — так воплотилась пьеса Ярославы Пулинович на сцене театра «Манекен». История про кошку Тосю, улетевшую (или нет) в вечность вслед за бессмертной птицей Феникс, имеет несколько измерений и смыслов — и лишь от оптики зрителя зависит, какой у нее будет финал.
Кошечка Тося (Алина Смирнова) звонким голосом под гитару орет на чердаке какую-то поп-дурнину, похожую на все девичьи песни XXI века одновременно. Чердак находится в Екатеринбурге; из имущества у Тоси, кроме гитары, только штаны, тельняшка и смешная шапочка, а из «поклонников» — недовольные соседи и такой же неудачник Воробей (Илья Селиверстов). Хорошая завязка для подростковой драмы из жизни нестоличных городов, но нет — в следующей сцене драматург Ярослава Пулинович опрокинет на чердак бессмертного Феликса, он же птица Феникс (Никита Манылов). И история моментально развернется до планетарных масштабов и праархетипов.
Тося хочет в Москву — за сценой, зрителями и славой, и просит птицу взять ее с собой. Фениксу этот щебечущий котенок вроде бы до лампочки, оно и понятно — трудно чему-то и кому-то удивляться, пробыв на свете сколько-то десятков тысяч лет. «Я жить устал, я жизнью этой сыт. И зол на то, что свет еще стоит», — эти слова Макбета вполне может произнести и Феликс-Феникс, с той лишь поправкой, что птица, кажется, не может уже и злиться — ей просто хочется все закончить. Выбрать момент мощной магнитной бури, вылететь из Марокко, на полной скорости устремиться в диск Солнца и сгореть. От вечной жизни устаешь, особенно когда раз за разом переживаешь всех, кого когда-то любил.
Современная драматургия — по понятной причине сплошное цитирование и отсылки, и пьеса Пулинович не исключение. Взрослый разочарованный мужчина и юная живая девочка — материал для бесконечного воспроизведения в самых разных упаковках. Как, впрочем, и безнадежная любовь бессмертного к смертной — если не видели «Небо над Берлином» Вендерса, можно, например, вспомнить «Дракулу» Копполы. Постановщик Ярослав Жевнеров говорит, что при создании образов и смыслов ориентировался на два фильма — «Леон» Люка Бессона и «Выживут только любовники» Джима Джармуша, и в визуальной эстетике спектакля влияние последнего очень заметно.
— В целом мы делали историю о том, как важна человеческая жизнь. Для меня, пожалуй, и нет сегодня важнее разговора со зрителем: как не потерять эту возможность — быть с человеком и человеком же оставаться, — рассказывает постановщик. — Быть человеком — это ведь не идея социального определения, а идея сострадания, сочувствия, открытости.
Тося, пострадав от московских псов (великолепные Станислав Хомков и Вадим Аксиненко), своей уязвимостью и непосредственностью взламывает код-защиту бессмертного неврастеника. И Феликс-Феникс берет кошечку с собой в Париж и Лондон.
В Европе живут приятели Феникса — попугаи Маркес и Лорка, бесконечно бранящиеся и любящие друг друга (Иван Коротышев и Наталья Кораблева), и даже бывшая жена Матильда (Екатерина Ламыкина), тоже из рода фениксов. В итоге Тося, благодаря случаю, почти добьется своего — станет звездой. Но стоит ли это отказа от того, кого ты уже любишь?
Постановка жанрово определена как философская сказка и предназначена, исходя из визуала и темпоритма, прежде всего для подростков. Они, судя по репликам в ходе обсуждения спектакля, прочитали ее как историю дружбы вопреки усталости и смерти. Если вы старше и хорошо насмотрены, то точно зададитесь вопросом, в какую именно любовь угораздило угодить Фениксу и Тосе. Дружба? Эрос? Фрустрация от невозможности слияния?
Никита Манылов и Алина Смирнова за пределами сцены выглядят как люди примерно одного поколения, но нужно отдать должное и постановщику, и художнику Софье Шныревой, и самим артистам — облаченный в кожаный плащ, похожий одновременно на вампирское одеяние и форму сотрудников НКВД, актер кажется старше партнерши в шапке с ушками на целую вечность.
— Плащ — это кожа. А кожа — это метафора и символ, это то, во что облачены мы сами, — говорит Никита Манылов. — Кожа Феникса — старая и обшарпанная, это его продолжение и его суть.
Именно эта разница между обшарпанной вечностью и хрупкой блестящей простотой создает тот непреодолимый водораздел, делающий невозможным мужское и женское, уступая общечеловеческому.
— Я вижу эту историю как возникновение сильной привязанности, — говорит Алина Смирнова. — Очень важно было показать тот момент, когда в твоей жизни появляется что-то новое, вспыхивает чувство, а потом его уже тяжело, совершенно невозможно отпустить. Эта роль очень подходит моему темпераменту, мировосприятию, поэтому тут я играю себя в предлагаемых обстоятельствах.
Всего-то за час и десять минут в «Манекене» рассказали историю с десятком подтекстов. И, вероятно, будь спектакль чуть подлиннее, финал не смотрелся бы столь внезапно ошеломительным. Чем все закончится, решать только зрителю — через собственную оптику, равно как и оценивать отношения главных героев. И если в пьесе прописан однозначный хэппи-энд, то здесь его не будет. Да, попытка вырваться из обыденности может подарить сказку, но она же и может обернуться прыжком в вечность. Хотя для кого-то это окажется дорогой домой.
