Десять человек на сцене, задрапированной волнами белой ткани, их тела и голоса, музыка и ритм — и больше ничего. Премьера «Братья Карамазовы. CREATIOexNIHILO» (16+) при полном аншлаге прошла в Челябинске. Из 900 страниц романа постановщик выбрала семь картин, отражающие рождение чувств и всего прочего, что делает человека человеком.
Режиссер-постановщик Ксения Самодурова отмечена рядом наград, судя по которым, смелости ей не занимать: например, знаменитую «Бесприданницу» она сделала в жанре... клоунады нуар. После такого подхода от инсценировки «Братьев Карамазовых» в театре «Манекен» (там тоже к экспериментам относятся более чем благосклонно) можно было ждать чего угодно. Особенно после скромной приставки «CREATIOexNIHILO» — буквально «сотворение из ничего».
Федор Михайлович в этом сезоне в Челябинске в тренде — весной в Камерном театре показали инсценировку «Преступления и наказания» в стиле рэп. Там от собственно авторского текста осталось мало чего — либретто в стихах по мотивам романа написал поэт Янис Грантс. Но, безусловно, сохранились все смыслы, вложенные Достоевским. Форма, как известно, может быть любой — дело лишь за тем, чтобы не потерять содержания.
«Братья Карамазовы» — последний роман Федора Достоевского, и, пожалуй, читается он тяжелее всех остальных: в этом слоге и предложениях по половине абзаца буквально можно утонуть. Но ведь если выщербить в этом тексте генеральную линию, то она довольно проста, как старая сказка: было у отца три сына, Дмитрий, Иван и Алеша; один сильный и страстный, другой умный атеист, а третий душевный, а то и вовсе блаженный.
Вот только при живом-то отце сыновья совсем как сироты — не любят папу, а то и, кажется, убить хотят. А если чуть отступить да в сторону посмотреть — там и четвертый сын есть, незаконнорожденный лакей Смердяков (Алексей Чумак).
Папа Федор Павлович (Николай Борисов), конечно, сволочь, но ведь есть у него свое объяснение той мерзости, что творит — исковерканный он человек, мальчик невыросший, маленький, очень маленький! А дыра в душе требует утоления. Такого, что и в соперничество за женщину — Грушеньку — с родным сыном вступить не грех. А есть еще в романе нервная и гордая Катерина Ивановна, несостоявшаяся невеста Мити, затем влюбившаяся в Ивана; да Лиза — девушка, вызвавшая ну очень сложные чувства у Алеши.
Кроме вышеуказанных персонажей, режиссер-постановщик выведет на сцену Илюшу (Илья Селиверстов), прокурора (Станислав Хомков), старца Зосиму (Павел Корчевский). Никаких декораций — только актеры, только их тела и голоса, только сцена, задрапированная белым атласом. Из текста Достоевского взяли программные монологи и диалоги героев; с небольшими, разумеется, поправками ради стройности инсценировки.
— Мы делали этот спектакль от «земли», от тела. С актерами несколько месяцев работал хореограф Александр Фролов. Учил их говорить телами, понимать телами, думать телами, переживать ими же. Связать мозг с душой, с телом, с рукой, стопой... Текст питал тело, тело питало текст, — говорит Ксения Самодурова.
В спектакле семь картин — от суда и исповедей до времени кидать (и собирать) камни. Сразу отметим: перечитать роман или хотя бы освежить подробности через краткое содержание будет совсем не лишним. Достоевский ведь кроме философской картины создавал практически детектив, поэтому если вы не помните сюжетных узлов, то, возможно, запутаетесь в том, кто кого любил и кто кому что должен. А смотреть этот спектакль, что называется, лучше в состоянии потока, не особенно отвлекаясь на детали сюжета.
Премьеру «Манекена» можно смело вносить в список актерских подвигов: два часа постоянного движения, довольно сложной хореографии и при этом тяжелого, очень вязкого текста — то еще испытание (примерно как прочесть за сутки «Братьев Карамазовых» от первой до последней страницы). Постановщик распределила роли главных героев близко к тексту: Вадим Аксиненко (Митя), Станислав Козырских (Иван), Никита Манылов (Алеша) — канонически молодые, смелые и красивые, как, собственно, и было прописано у автора (братьям и тридцати лет-то нет, по сути, еще пацаны). При том, что у артистов ощутимо разный уровень хореографической подготовки и врожденной пластичности, свою линию каждый ведет достойно, где-то беря телом, а где-то — голосом и драматическим даром проводя трансформацию героя.
Очень хороши Катерина Ивановна (Катерина Ламыкина) и Грушенька (Елена Васильцова) — сцена, где барышни выясняют отношения, а затем начинают настоящие эротические пляски с братьями, вызывает сначала ошеломление, а потом смех. А вот от разговоров Алеши с Лизой совсем не так весело — эта героиня похожа на кошмарный сон, ибо создана из призрачных объемов белой ткани и воображения младшего из Карамазовых.
Прокурор, Илюша, Федор Павлович и старец ведут свои линии сообразно полотну романа, примерно в том же объеме, и у каждого героя случается свой мини-бенефис: монолог или телесная истерика, а то и, как у Илюши, все вместе. Вообще, ни одной лишней фразы в спектакле нет, и ровно то же хочется сказать о музыке: композитор Руслан Сабиров создал завораживающие трансовые треки, которые идеально ложатся под текст и пластические номера.
А получился ли в итоге Достоевский у «Манекена»? Однозначно — да. Это очень телесный спектакль — подобно тому, как угрожающе телесны, а порой и почти физиологичны все произведения этого автора, и «Братья Карамазовы» в том числе. Черно-белая сцена (как и черно-белые фото) вообще до предела обнажает суть того мира, что создается в эту секунду перед зрителями. И когда в финале герои, кажется, действительно почти обнажаются, это воспринимается как нечто совершенно логичное: сотвориться из ничего, прожить себя, снять все до нитки и переродиться. Все как у автора. Все так, как должно быть.
