Медея, леди Капулетти и Джакомина. Ревность и злость, чувство вины и печаль, жизнелюбие и великодушие. Три женских портрета, показанных крупным рисунком, в чем-то очень похожих, а в чем-то являющихся антиподами. И все они — плод работы пластичной и очень обаятельной актрисы Ксении Бойко.
Моноспектакль — жанр в наши времена очень популярный. Во-первых, каждый относительно молодой человек сегодня исполняет роль самопрезентационной голограммы в собственных сетевых аккаунтах, во-вторых, такая форма предполагает максимально эффективное использование времени, пространства, актерских возможностей, что не дает зрителю заскучать. У актрисы Нового художественного театра Ксении Бойко получилось сотворить в черном квадрате сцены целую вселенную, использовав для этого всего-то ничего — пару кусков материи, бубен, трубу и уютный балахон с поясом.
«Триптих для одной актрисы» состоит из трех монопьес: про Медею, про леди Капулетти и про Джакомину. Первая — героиня классической древнегреческой трагедии Еврипида, вторая — мать Джульетты из не нуждающегося в представлении произведения Шекспира, третья — собирательный образ героинь Джованни Бокаччо, написавшего «Декамерон». Все три пьесы созданы драматургом Ниной Мазур. Ксения Бойко последовательно воплощает трех героинь, а помогает ей в качестве чтеца закадрового текста артист Константин Талан.
Сыграть трех разных женщин, три разных темперамента, три судьбы за полтора часа сценического времени — задача непростая, и Бойко справляется с ней очень достойно. Причем в первую очередь на физическом уровне — язык тела, интонации, уровень открытости или погруженности в себя у героинь очень разные.
Медею актриса играет вполне себе в духе античной трагедии: резкие движения, надрывные интонации, тяжелый взгляд — никакого тебе психологического русского театра, самые что ни на есть актерские технологии времен Еврипида: пение, пляска и музыка. Складки балахона и длинное полотно — единственный реквизит в первой новелле — то окутывают актрису с ног до головы, заковывая Медею в тюрьму плоти, то вырисовываются в силуэт ненавистного предавшего мужа, то внезапно превращаются в фигуры детей. Кстати, детоубийцей Медея в версии драматурга Нины Мазур все-таки не стала, остановившись перед этой последней чертой падения. Леди Капулетти, которая появляется на сцене после Медеи, сначала похожа на сломавшегося робота: застывший взгляд, ледяного тона речитатив, бессмысленные повторы слов. Но когда рассказ доходит до бедной девочки Джульетты, железная леди ломается и всхлипывает, а зрителя в зале от перепада чувственных температур будто дергает током. В темной келье монастыря потерявшая все женщина ведет свою исповедь, переписывая закадровые подробности знаменитой трагедии Шекспира. После этого воздушная, смеющаяся, темпераментная и любвеобильная Джакомина врывается на сцену, как бурлящий ручей вырывается из темной земли: хлопает в бубен, рассказывает уморительные и местами слегка похабные истории, в чем, впрочем, нет ни капли пошлости, а только искра любви. К себе, к мужчине, к ребенку, к жизни. Жизнь, как и процесс ее продолжения, как ни крути, прекрасна — что бы кругом ни творилось, да хоть чума на оба ваши дома.
Нина Мазур великолепно продолжает и преображает сюжетные линии классических текстов, превращая их в современную драматургию; порой выворачивая смыслы наизнанку, но оставляя неповторимый шарм первоисточника. Ее слог плотный, емкий и позволяет актеру и режиссеру кроить материал в любом направлении, сохраняя целостность повествования. Речь тут и о вселенском зле, и о глубокой печали, и об общечеловеческом механизме спасения, самосохранения, развития, чем и является любовь. Ничего глобально не изменилось в человеческой природе — ни с античных времен, ни с эпохи Ренессанса. И именно прелесть разнообразия этой человеческой, в данном случае — женской природы мы и видим на почти пустой сцене, и верить актрисе очень легко — настолько Бойко органична и в трагедии, и в драме, и в комедии. Последняя монопьеса и вовсе напоминает гимн современному феминизму — а это тема, которую сегодня не отработал в искусстве и медиа только ленивый. Впрочем, сводить «Триптих для одной актрисы» только к женской теме было бы несправедливо — мужчины здесь тоже есть, и как часть вселенной, и как другая сторона добра и зла, но они все же в данном случае — лишь отблеск света, обрисовывающий характеры героинь.
Освежить литературные познания перед походом на спектакль будет нелишне — все-таки это тот случай, когда второй слой вкуснее, если прихватить и корж пониже; надтекст не может жить без подтекста. Впрочем, наверное, даже для самого юного и еще не начитанного зрителя «Триптих» тоже станет открытием — и режиссер Евгения Зензина, и актриса Ксения Бойко, и художники сконструировали настолько цельный, интересный, убедительный в своей земной привлекательности мир, что упасть в него на целых полтора часа будет наслаждением. Столь же острым, как месть за поруганную любовь, столь же глубоким, как печаль на дне колодца вины, столь же ослепительным, как ловля соловья на заре любовной лихорадки.
