Режиссер пермского театра «У Моста» Сергей Федотов поставил третий по счету спектакль в Камерном. Пьеса Николая Эрдмана о помещиках времен нэпа, отчаянно пытающихся приспособиться к советской власти, и сегодня смотрится крайне свежо.
Павел Гулячкин, его мать Надежда Петровна и сестра Варя — из помещичьего сословия. На дворе двадцатые годы, советская власть и нэп. Варя хочет замуж за сына видного человека Олимпа Сметанича — Валерьяна, и в приданое за ней просят ни много ни мало, а настоящего родственника-коммуниста. Гулячкину кровь из носу надо стать партийным человеком, и здесь все средства хороши — даже собственноручно выписать себе партийный мандат. А тут еще в семью привозят на хранение сундук с платьем императрицы Александры Федоровны Романовой, и обрядившаяся в него кухарка Настька случайно становится символом возрождения России в глазах тайных противников советской власти. Вдобавок вздорный сосед Иван Иванович, подселенный к Гулячкиным, хочет накапать на всех в милицию — надоели старорежимные, сил нет.
«Мандат», только что вышедший из-под пера, в 1925 году перенес на сцену великий Всеволод Мейерхольд. Спектакль продержался недолго, но шел ярко. После исхода нэпа пьесу запретили вплоть до перестройки. А в 1988 году ее поставил Сергей Федотов, открывая в Перми новый театр — «У Моста». Спустя тридцать лет режиссер повторил этот опыт на сцене Челябинского Камерного театра. Для него это очень важный и личный проект, о чем Федотов рассказал зрителям перед премьерой: «Я не хотел постмодернизма. Это настоящий русский психологический театр».
Совершенно точно, что это настоящий русский репертуарный спектакль — как, впрочем, и предыдущие два, что Федотов сделал в Камерном: «Игроки» и «Красавица из Линэна». Шумный, яркий, местами ошеломительно смешной, хорошо сыгранный. Федотов не поскупился аж на три состава — показать себя есть возможность почти у всех ведущих артистов труппы.
У Эрдмана замечательный язык и стиль — сам Мейерхольд упоминал, что «Мандат» написан «в подлинных традициях Гоголя и Сухово-Кобылина». Это самая настоящая комедия, чистый жанр, и артисты Камерного в полной мере реализуют в спектакле свой комедийный талант. Ну взять хотя бы такой диалог:
— Спасите женщину. Унесите этот сундук.
— Этот сундук? А что в нем такое?
— В нем все, что в России от России осталось.
— Ну, значит, не очень тяжелый.
Основная сложность этой постановки в глазах зрителя — сильная сцепка с предлагаемыми историческими обстоятельствами. Если вы не в курсе, сколько шел нэп и как жили в нашей стране после революции 1917 года, то куча деталей просто ускользнет от понимания. При этом, разумеется, как всякое хорошее драматургическое произведение, «Мандат» предлагает нам вневременную историю: про человека, который упорно хочет перепрыгнуть через себя, и ради этого, по сути, от себя же и отказывается.
Да что там, не только Павел Гулячкин, а каждый персонаж, вплоть до алкаша с гармошкой, старается предстать в ложном образе! И тут неважно, у кого какая цель — выйти ли замуж, возродить Россию или стать коммунистом. Главное — стать другим. Потому что страна стала другой, а ты пока еще прежний. А от этого очень тесно и неудобно жить — кажется, что бытие буквально трещит и осыпается по швам устаревшего костюма. «Но поймите, что мы выживаем», — говорит Варвара музыканту, прося его привести на семейное застолье подставных представителей рабочего класса. «Вижу, что вы выживаете. Нынче очень много людей из ума выживают, потому как старые мозги нового режима не выдерживают», — отвечает он ей.
Разумеется, именно это делает события пьесы и настроение спектакля вполне актуальными. Олимп Сметанич вытаскивает из сундука то, что осталось от России (кухарку в царском платье), и надеется на возрождение многострадальной сермяжной матушки-родины. Но увы, ренессанса не случилось. Чем это отличается от умонастроений тех, кто сегодня грезит о прелестях Союза? Вот именно. Встречаются сегодня ненастоящие люди? Да сколько угодно. Хотя партийный мандат сейчас подделать, наверное, все-таки сложнее.
